.:живи секундой,умри за момент,ни о чем не жалей:.
№1Море поздравлений, горы подарков, признания в любви и восхищение творчеством. Через всё это они проходили уже не раз, но лишь в этот день могли рассчитывать на правду. Вокруг одни родственники и близкие друзья.
Два абсолютно одинаковых, но вместе с тем удивительно разных парня в центре огромного банкетного зала, толкаясь, и, отпихивая друг друга с озорным блеском в карих глазах, пытаются разрезать торт, на котором умелой рукой кондитера выведена цифра 18.
- Как же я устал! – Билл замучено улыбнулся.
- Ну, ещё бы! – брат бросил кепку на кресло в гостиной. – Не так уж и легко танцевать на малюсеньком столике.
- Да ладно тебе! Ещё скажи, что не понравилось. – Билл скинул белую куртку, которая тут же благополучно приземлилась на ковёр.
- А я и не говорю, что не понравилось. Ты бы видел, как на тебя кузины пялились, - следом за кепкой полетела резинка для волос. Белые дреды рассыпались по плечам и спине, доходя до лопаток. -Билл удивлённо покосился на брата:
- Чему?
- Тому, как ты мастерски крутил бёдрами. Да и фигуре…
- Да ну тебя! – младший кинул в брата первое, что попалось под руку. Этим оказалась его же кепка.
- Хей! – Том еле успел увернуться. – Я так не играю.
Вопреки ожиданиям нападавшего ответной реакции не последовала. Они молча стояли и смотрели друг на друга. Как будто гляделись в неправильное зеркало.
Одинаковые лица. Карие, слегка косые глаза в обрамлении длинных ресниц – у Билла ярко накрашенных. Волосы у обоих длинные, с той лишь разницей, что у одного светлые и скручены в дреды, а второй щеголяет немыслимыми причёсками цвета воронового крыла.
На Томе – широкие штаны, пояс которых перекрывает не менее широкая футболка. Рэперские кроссовки и напульсник с логотипом. Всё так же, как и было 9 лет назад. Нижняя губа ощетинилась колечком.
В полную противоположность ему одевается Билл. Джинсы, еле держащиеся на узких бёдрах. Да и то за счёт ремня. Майки, приоткрывающие звезду на животе. Куча колец, ошейников и завершающей деталью является штанга в языке. И конечно же вызывающе накрашенные глаза.
Такие одинаковые. Такие разные.
Билли, изменивший сегодня своему обыкновению одевать обувь на каблуках, в высоких кедах ростом не отличался от брата.
Как загипнотизированные, близнецы всматривались в своё «отражение».
Первым молчание нарушил Том:
- Ладно. Ты как хочешь, а я спать иду.
Он уже собрался подняться на второй этаж, когда Билл схватил его за руку и развернул лицом к себе.
- С Днём Рождения, братишка, - и впился поцелуем в раскрывшийся от удивления рот. Старший близнец что-то промычал, но оттолкнуть даже не подумал. Наоборот – ещё крепче прижал к себе. Язык проник между зубами и защекотал нёбо.
Рукой Билл зарылся в жёсткие дреды и, надавив, заставил Тома прильнуть ещё ближе. Воздух кончался, но они этого не замечали. Вот уже несколько лет они дышали друг другом, боясь признаться в этом самим себе.
- Это неправильно! – Том наконец отстранился и ошалело посмотрел на брата. Билли хитро прищурился и указательным пальцем дотронулся до его губ, заставляя замолчать. Потом схватил за руку и повлёк за собой наверх, не давая опомниться.
В комнате Билла они рухнули на кровать. Матрас мягко прогнулся под тяжестью сплетённых тел. Снова поцелуи, объятия, сорванное дыхание, рваные движения.
Билл с удовлетворённой улыбкой откинулся на подушки и заснул, перенеся с собой в сон своё счастье. Его память ещё хранила в себе образ нависшего над ним близнеца с капельками пота на переносице. На губах ещё не остыло лёгкое прикосновение.
Никогда ему не было так хорошо и спокойно.
А наутро Том исчез…
Сентябрьское солнце светило в окно, озорными лучиками щекоча щёки парня. Билл нехотя потянулся и, не открывая глаз, опустил руку на соседнюю подушку. Пусто. Значит Том встал пораньше, чтобы не вызвать подозрений у родителей.
Билл встал с постели, зевнул пару раз и направился в ванну. Через полчаса, приведя себя в порядок, он спустился на кухню. Там хозяйничала мама.
- Доброе утро, милый, - она чмокнула его в щёку, одновременно с этим расставляя на столе тарелки и чашки.
- Доброе! – Биллу казалось, что от него исходит такой поток счастья, что мама просто не может этого не заметить. – Том ещё не спускался?
- Нет. Иди, разбуди его. Заспался совсем. На него это не похоже.
«Ну ещё бы», - усмехнулся про себе парень и взлетел по лестнице. Толкнул дверь в братскую комнату.
- То-о…, - крик оборвался на полуслове. Кровать смята, но брата нет. Билл пересёк спальню и заглянул в душевую. Но и там не нашёл своего близнеца.
Прислонившись к стене он задумчиво обвёл комнату взглядом. Так… Нет рюкзака, который вечно валялся на кресле. Замечательно! Ну и куда он свалил с утречка пораньше?
Билл хотел уже было идти за своим мобильником, чтобы позвонить и обиженным тоном поинтересоваться – где же пропадает его драгоценный братишка, но вовремя заметил на тумбочке смартфон. Ещё лучше. И телефон с собой не взял. Ну хорошо. Вернётся – он с ним поговорит. Серьёзно.
Но Том не вернулся. Ни к вечеру, ни на следующий день, ни через неделю.
Вся немецкая полиция была поставлена с ног на уши. Ведь пропал не какой-нибудь мальчишка, а гитарист самой популярной в Германии (да и не только там) группы.
В первый день Билл ещё старался держать себя в руках, утешаясь мыслью о том, что брат просто-напросто ушёл к очередной подружке. Слабое утешение, беря во внимание ТУ ночь и ТЕ слова, которые они шептали в горячке.
Но через 2 недели безуспешных поисков и пролитых слёз всё это стало казаться сном. Кошмаром, от которого просыпаешься в холодном поту, и тебя всё ещё колотит. Осознание того, что ты в безопасности, приходит позже.
Мать стала похожей на тень.. На висках появились седые волоски. Она старалась избегать младшего сына, потому что при взгляде на него видела Тома.
Целый месяц в полиции отрабатывали версию о похищении. Но потом забросили, так как за это время не поступило ни одного требования о выкупе.
№2Ещё через две недели родственникам пропавшего заявили, что не обязаны гоняться по всей стране за сбежавшим из дома пацаном. У них и без этого дел полно.
Последняя надежда угасла.
Билл даже представить себе не мог – каково это быть одному. Том был для него всем. Семьёй, другом.
Воздушные замки развеялись безжалостным ветром перемен.
Густав с Георгом, прекрасные друзья, старались отвлечь его от тяжёлых мыслей. Предлагали возобновить выступления. Не потому, что хотели славы, а просто по причине того, что знали – музыка всегда была для Билли источником энергии. Но они даже предположить не могли откуда певец черпал вдохновение для своих песен. А теперь… Всё бессмысленно…
Прошёл год со дня исчезновения Тома Каулитца. В свой… в ИХ День Рождения Билли заперся в комнате брата. Целый день пролежал на кровати, рассматривая незамысловатый узор на обоях. Все вещи так и остались на своих местах. Компьютер с кучей клипов. Скейт в углу за дверью. Шкаф забит шмотками. Штаны с отвисающим задом. Он никогда не понимал такой стиль. Ведь можно одеться так, что люди будут восхищаться твоей ладной фигурой, а не пытаться высмотреть тело, окутанное балахоном. Но в этом был весь Том. И Билл любил его таким.
Парень поднялся с кровати и подошёл к висящим вещам. Любимая кофта Тома. Белая. Они оба любили этот цвет. Стоп! Почему «любили»? Он говорит так, как будто Том умер.
- Он жив! – крикнул Билли в пустоту комнаты. Убеждал себя. Почти получилось.
Помял в руках толстую ткань и зарылся в неё носом. Запах сигаретного дыма и туалетной воды. Его запах.
Билл беззвучно заплакал.
Прошло ещё год. Осознав в один «прекрасный» момент, что маме тяжело жить с ним под одной крышей, Билл переехал в снятую им квартиру. Денег, заработанных им во времена существования Tokio Hotel, хватило бы на 10 шикарных особняков. Но ему ничего не нужно было. Из статного красавца-рокера он постепенно превращался в ссутулившегося, замкнутого молодого человека с нелепой причёской. Потихоньку все стали забывать, что когда-то была такая многообещающая группа, как Tokio Hotel. И что в ней был солист – весёлый, притягивающий к себе внимание Билли Каулитц.
На улицах его всё ещё узнавали, но подойти не решались. Чересчур обиженным и грустным было выражение его лица. За 2 года отшельничества он превратился в скелет, обтянутый кожей. Друзья, изредка навещавшие его, поражались, насколько может изменить человека горе и… одиночество.
И всё-таки Георг с Густавом не оставляли надежды. Они потеряли одного друга, но отказываться от второго не собирались. 30 августа, за день до того, как Биллу должен было исполниться 20 лет, они ураганом влетели в его небольшую квартирку, потрясая в воздухе конвертами с авиабилетами.
- Собирайся! – встряхнул Густав развалившегося на кресле бывшего вокалиста. – Мы едем в Америку.
- Зачем? – абсолютно безразличный тон. Ни одной искорки в глазах. А ведь раньше он так любил путешествия!
- Мы не хотим, чтобы своё совершеннолетие ты встречал один, чокаясь бутылкой минералки с собственным отражением.
При слове «отражение» Билл изменился в лице, и Георг понял, что «задел не ту струну».
- Хорош киснуть, парень, жизнь продолжается! – Густав начал рыться в шкафу и выбрасывать вещи, которые по его мнению могли пригодиться другу в дороге.
Билл тяжело вздохнул, прикрыл глаза. И не стал сопротивляться.
Оказывается это тяжело – праздновать свой День Рождения, когда ты уже не помнишь что это такое. А ещё труднее делать это в одиночестве. Всё неправильно! Рядом должен быть брат. Они будут улыбаться друг другу, держаться за руки, как в далёком детстве. Когда это было? Лет сто назад.
Рядом с ним друзья. Но это не то. Совсем.
В Нью-Йорк они прилетели днём. 1 сентября. Унылый день.
Парни шутили, пытаясь выдавить у Билли хотя бы жалкое подобие улыбки. Это оказалась непростым делом – он забыл, что значит улыбаться, в тот день, когда не нашёл Тома в его комнате.
Вечером – поход в клуб. Чёрт с ним! День Рождения, так День Рождения. Хоть есть повод напиться.
Они уже часа полтора сидели в этом долбаном клубе. Беспросветная скукотища. И тут ди-джей объявил, что через пару минут на сцену выйдет молодая группа, играющая рок.
Билл отвернулся, на глаза навернулись слёзы. Он уже забыл, каково это – стоять на сцене, под светом десятков прожекторов и софитов, ловить улыбки из зала, выкладываться на все сто.
Гул настраиваемых гитар, резкие, отрывистые удары и… великолепная музыка. Зачарованный, Билл повернулся к сцене. Солист – ничего так мальчик, но ему определённо нужно научиться краситься. Да и одет как-то не очень. Сразу за ним – барабанщик. Вокалист перехватил внимательный взгляд Густава. Тот отбивал на столе руками ритм. Басист… По одобрительной ухмылке Георга Билл понял – парень далеко пойдёт. Ну и наконец гитарист. Бросив один-единственный взгляд по правую руку от вокалиста, Каулитц сорвался с места и кинулся к сцене. Ошибки быть не могло. Вот что-то сверкнуло в губе музыканта. Колечко!
- То-о-ом! – Билл упал на колени перед сценой, протянув руки к брату. Тот грубо оборвал звучание аккорда и стоял, как вкопанный, смотря прямо перед собой. Солист прервался на полуслове и удивлённо взглянул на растрёпанного парня перед сценой, приняв его, очевидно, за сумасшедшего фаната. Укоризненно посмотрел на своего гитариста, мол, это не повод прекращать игру. И тут же перевёл взгляд обратно. Потом ещё раз на Тома.
- Мать… - только и вырвалось у него в микрофон, который он так и не убрал ото рта.
Густав открыл рот в немом удивлении. Георг, собиравшийся перехватить Билла в его порыве, остановился на полпути.
Том осторожно снял гитару и с опаской стал приближаться к краю сцены. Легко соскочил и упал на колени рядом с братом.
- Би… - ласково провёл по отросшим волосам, бессмысленно лежавшим на худеньких плечиках.
плечи сотрясались в рыданиях. Пальцы вцепились в футболку. Тихий шёпот:
- Это ты? Это правда ты?
- Успокойся. Это я. Всё хорошо – поцеловал в макушку.
Билл поднял на близнеца заплаканные глаза:
- Почему ты ушёл?
Старший отвёл взгляд и прикусил серёжку.
- Ответь! – Густав узнал эти нотки в голосе друга. Он не слышал их уже 2 года.
- Я испугался.
- Чего? – Удивлённо спросил Билл, но сам тут же всё понял. Недаром они были близнецами. – Этого? – И на глазах у всего клуба, в абсолютной тишине впился в губы родного брата.
Через пару месяцев состоялось триумфальное возвращение Tokio Hotel. Музыканты позировали под вспышками фотоаппаратов, перебивая друг друга, говорили что-то в подставленные микрофоны. Близнецы, не стесняясь обнимались перед камерами.
Билл простил Тома за все эти годы адской муки… потому что сам поступил бы так же… не опереди его брат………..
Два абсолютно одинаковых, но вместе с тем удивительно разных парня в центре огромного банкетного зала, толкаясь, и, отпихивая друг друга с озорным блеском в карих глазах, пытаются разрезать торт, на котором умелой рукой кондитера выведена цифра 18.
- Как же я устал! – Билл замучено улыбнулся.
- Ну, ещё бы! – брат бросил кепку на кресло в гостиной. – Не так уж и легко танцевать на малюсеньком столике.
- Да ладно тебе! Ещё скажи, что не понравилось. – Билл скинул белую куртку, которая тут же благополучно приземлилась на ковёр.
- А я и не говорю, что не понравилось. Ты бы видел, как на тебя кузины пялились, - следом за кепкой полетела резинка для волос. Белые дреды рассыпались по плечам и спине, доходя до лопаток. -Билл удивлённо покосился на брата:
- Чему?
- Тому, как ты мастерски крутил бёдрами. Да и фигуре…
- Да ну тебя! – младший кинул в брата первое, что попалось под руку. Этим оказалась его же кепка.
- Хей! – Том еле успел увернуться. – Я так не играю.
Вопреки ожиданиям нападавшего ответной реакции не последовала. Они молча стояли и смотрели друг на друга. Как будто гляделись в неправильное зеркало.
Одинаковые лица. Карие, слегка косые глаза в обрамлении длинных ресниц – у Билла ярко накрашенных. Волосы у обоих длинные, с той лишь разницей, что у одного светлые и скручены в дреды, а второй щеголяет немыслимыми причёсками цвета воронового крыла.
На Томе – широкие штаны, пояс которых перекрывает не менее широкая футболка. Рэперские кроссовки и напульсник с логотипом. Всё так же, как и было 9 лет назад. Нижняя губа ощетинилась колечком.
В полную противоположность ему одевается Билл. Джинсы, еле держащиеся на узких бёдрах. Да и то за счёт ремня. Майки, приоткрывающие звезду на животе. Куча колец, ошейников и завершающей деталью является штанга в языке. И конечно же вызывающе накрашенные глаза.
Такие одинаковые. Такие разные.
Билли, изменивший сегодня своему обыкновению одевать обувь на каблуках, в высоких кедах ростом не отличался от брата.
Как загипнотизированные, близнецы всматривались в своё «отражение».
Первым молчание нарушил Том:
- Ладно. Ты как хочешь, а я спать иду.
Он уже собрался подняться на второй этаж, когда Билл схватил его за руку и развернул лицом к себе.
- С Днём Рождения, братишка, - и впился поцелуем в раскрывшийся от удивления рот. Старший близнец что-то промычал, но оттолкнуть даже не подумал. Наоборот – ещё крепче прижал к себе. Язык проник между зубами и защекотал нёбо.
Рукой Билл зарылся в жёсткие дреды и, надавив, заставил Тома прильнуть ещё ближе. Воздух кончался, но они этого не замечали. Вот уже несколько лет они дышали друг другом, боясь признаться в этом самим себе.
- Это неправильно! – Том наконец отстранился и ошалело посмотрел на брата. Билли хитро прищурился и указательным пальцем дотронулся до его губ, заставляя замолчать. Потом схватил за руку и повлёк за собой наверх, не давая опомниться.
В комнате Билла они рухнули на кровать. Матрас мягко прогнулся под тяжестью сплетённых тел. Снова поцелуи, объятия, сорванное дыхание, рваные движения.
Билл с удовлетворённой улыбкой откинулся на подушки и заснул, перенеся с собой в сон своё счастье. Его память ещё хранила в себе образ нависшего над ним близнеца с капельками пота на переносице. На губах ещё не остыло лёгкое прикосновение.
Никогда ему не было так хорошо и спокойно.
А наутро Том исчез…
Сентябрьское солнце светило в окно, озорными лучиками щекоча щёки парня. Билл нехотя потянулся и, не открывая глаз, опустил руку на соседнюю подушку. Пусто. Значит Том встал пораньше, чтобы не вызвать подозрений у родителей.
Билл встал с постели, зевнул пару раз и направился в ванну. Через полчаса, приведя себя в порядок, он спустился на кухню. Там хозяйничала мама.
- Доброе утро, милый, - она чмокнула его в щёку, одновременно с этим расставляя на столе тарелки и чашки.
- Доброе! – Биллу казалось, что от него исходит такой поток счастья, что мама просто не может этого не заметить. – Том ещё не спускался?
- Нет. Иди, разбуди его. Заспался совсем. На него это не похоже.
«Ну ещё бы», - усмехнулся про себе парень и взлетел по лестнице. Толкнул дверь в братскую комнату.
- То-о…, - крик оборвался на полуслове. Кровать смята, но брата нет. Билл пересёк спальню и заглянул в душевую. Но и там не нашёл своего близнеца.
Прислонившись к стене он задумчиво обвёл комнату взглядом. Так… Нет рюкзака, который вечно валялся на кресле. Замечательно! Ну и куда он свалил с утречка пораньше?
Билл хотел уже было идти за своим мобильником, чтобы позвонить и обиженным тоном поинтересоваться – где же пропадает его драгоценный братишка, но вовремя заметил на тумбочке смартфон. Ещё лучше. И телефон с собой не взял. Ну хорошо. Вернётся – он с ним поговорит. Серьёзно.
Но Том не вернулся. Ни к вечеру, ни на следующий день, ни через неделю.
Вся немецкая полиция была поставлена с ног на уши. Ведь пропал не какой-нибудь мальчишка, а гитарист самой популярной в Германии (да и не только там) группы.
В первый день Билл ещё старался держать себя в руках, утешаясь мыслью о том, что брат просто-напросто ушёл к очередной подружке. Слабое утешение, беря во внимание ТУ ночь и ТЕ слова, которые они шептали в горячке.
Но через 2 недели безуспешных поисков и пролитых слёз всё это стало казаться сном. Кошмаром, от которого просыпаешься в холодном поту, и тебя всё ещё колотит. Осознание того, что ты в безопасности, приходит позже.
Мать стала похожей на тень.. На висках появились седые волоски. Она старалась избегать младшего сына, потому что при взгляде на него видела Тома.
Целый месяц в полиции отрабатывали версию о похищении. Но потом забросили, так как за это время не поступило ни одного требования о выкупе.
№2Ещё через две недели родственникам пропавшего заявили, что не обязаны гоняться по всей стране за сбежавшим из дома пацаном. У них и без этого дел полно.
Последняя надежда угасла.
Билл даже представить себе не мог – каково это быть одному. Том был для него всем. Семьёй, другом.
Воздушные замки развеялись безжалостным ветром перемен.
Густав с Георгом, прекрасные друзья, старались отвлечь его от тяжёлых мыслей. Предлагали возобновить выступления. Не потому, что хотели славы, а просто по причине того, что знали – музыка всегда была для Билли источником энергии. Но они даже предположить не могли откуда певец черпал вдохновение для своих песен. А теперь… Всё бессмысленно…
Прошёл год со дня исчезновения Тома Каулитца. В свой… в ИХ День Рождения Билли заперся в комнате брата. Целый день пролежал на кровати, рассматривая незамысловатый узор на обоях. Все вещи так и остались на своих местах. Компьютер с кучей клипов. Скейт в углу за дверью. Шкаф забит шмотками. Штаны с отвисающим задом. Он никогда не понимал такой стиль. Ведь можно одеться так, что люди будут восхищаться твоей ладной фигурой, а не пытаться высмотреть тело, окутанное балахоном. Но в этом был весь Том. И Билл любил его таким.
Парень поднялся с кровати и подошёл к висящим вещам. Любимая кофта Тома. Белая. Они оба любили этот цвет. Стоп! Почему «любили»? Он говорит так, как будто Том умер.
- Он жив! – крикнул Билли в пустоту комнаты. Убеждал себя. Почти получилось.
Помял в руках толстую ткань и зарылся в неё носом. Запах сигаретного дыма и туалетной воды. Его запах.
Билл беззвучно заплакал.
Прошло ещё год. Осознав в один «прекрасный» момент, что маме тяжело жить с ним под одной крышей, Билл переехал в снятую им квартиру. Денег, заработанных им во времена существования Tokio Hotel, хватило бы на 10 шикарных особняков. Но ему ничего не нужно было. Из статного красавца-рокера он постепенно превращался в ссутулившегося, замкнутого молодого человека с нелепой причёской. Потихоньку все стали забывать, что когда-то была такая многообещающая группа, как Tokio Hotel. И что в ней был солист – весёлый, притягивающий к себе внимание Билли Каулитц.
На улицах его всё ещё узнавали, но подойти не решались. Чересчур обиженным и грустным было выражение его лица. За 2 года отшельничества он превратился в скелет, обтянутый кожей. Друзья, изредка навещавшие его, поражались, насколько может изменить человека горе и… одиночество.
И всё-таки Георг с Густавом не оставляли надежды. Они потеряли одного друга, но отказываться от второго не собирались. 30 августа, за день до того, как Биллу должен было исполниться 20 лет, они ураганом влетели в его небольшую квартирку, потрясая в воздухе конвертами с авиабилетами.
- Собирайся! – встряхнул Густав развалившегося на кресле бывшего вокалиста. – Мы едем в Америку.
- Зачем? – абсолютно безразличный тон. Ни одной искорки в глазах. А ведь раньше он так любил путешествия!
- Мы не хотим, чтобы своё совершеннолетие ты встречал один, чокаясь бутылкой минералки с собственным отражением.
При слове «отражение» Билл изменился в лице, и Георг понял, что «задел не ту струну».
- Хорош киснуть, парень, жизнь продолжается! – Густав начал рыться в шкафу и выбрасывать вещи, которые по его мнению могли пригодиться другу в дороге.
Билл тяжело вздохнул, прикрыл глаза. И не стал сопротивляться.
Оказывается это тяжело – праздновать свой День Рождения, когда ты уже не помнишь что это такое. А ещё труднее делать это в одиночестве. Всё неправильно! Рядом должен быть брат. Они будут улыбаться друг другу, держаться за руки, как в далёком детстве. Когда это было? Лет сто назад.
Рядом с ним друзья. Но это не то. Совсем.
В Нью-Йорк они прилетели днём. 1 сентября. Унылый день.
Парни шутили, пытаясь выдавить у Билли хотя бы жалкое подобие улыбки. Это оказалась непростым делом – он забыл, что значит улыбаться, в тот день, когда не нашёл Тома в его комнате.
Вечером – поход в клуб. Чёрт с ним! День Рождения, так День Рождения. Хоть есть повод напиться.
Они уже часа полтора сидели в этом долбаном клубе. Беспросветная скукотища. И тут ди-джей объявил, что через пару минут на сцену выйдет молодая группа, играющая рок.
Билл отвернулся, на глаза навернулись слёзы. Он уже забыл, каково это – стоять на сцене, под светом десятков прожекторов и софитов, ловить улыбки из зала, выкладываться на все сто.
Гул настраиваемых гитар, резкие, отрывистые удары и… великолепная музыка. Зачарованный, Билл повернулся к сцене. Солист – ничего так мальчик, но ему определённо нужно научиться краситься. Да и одет как-то не очень. Сразу за ним – барабанщик. Вокалист перехватил внимательный взгляд Густава. Тот отбивал на столе руками ритм. Басист… По одобрительной ухмылке Георга Билл понял – парень далеко пойдёт. Ну и наконец гитарист. Бросив один-единственный взгляд по правую руку от вокалиста, Каулитц сорвался с места и кинулся к сцене. Ошибки быть не могло. Вот что-то сверкнуло в губе музыканта. Колечко!
- То-о-ом! – Билл упал на колени перед сценой, протянув руки к брату. Тот грубо оборвал звучание аккорда и стоял, как вкопанный, смотря прямо перед собой. Солист прервался на полуслове и удивлённо взглянул на растрёпанного парня перед сценой, приняв его, очевидно, за сумасшедшего фаната. Укоризненно посмотрел на своего гитариста, мол, это не повод прекращать игру. И тут же перевёл взгляд обратно. Потом ещё раз на Тома.
- Мать… - только и вырвалось у него в микрофон, который он так и не убрал ото рта.
Густав открыл рот в немом удивлении. Георг, собиравшийся перехватить Билла в его порыве, остановился на полпути.
Том осторожно снял гитару и с опаской стал приближаться к краю сцены. Легко соскочил и упал на колени рядом с братом.
- Би… - ласково провёл по отросшим волосам, бессмысленно лежавшим на худеньких плечиках.
плечи сотрясались в рыданиях. Пальцы вцепились в футболку. Тихий шёпот:
- Это ты? Это правда ты?
- Успокойся. Это я. Всё хорошо – поцеловал в макушку.
Билл поднял на близнеца заплаканные глаза:
- Почему ты ушёл?
Старший отвёл взгляд и прикусил серёжку.
- Ответь! – Густав узнал эти нотки в голосе друга. Он не слышал их уже 2 года.
- Я испугался.
- Чего? – Удивлённо спросил Билл, но сам тут же всё понял. Недаром они были близнецами. – Этого? – И на глазах у всего клуба, в абсолютной тишине впился в губы родного брата.
Через пару месяцев состоялось триумфальное возвращение Tokio Hotel. Музыканты позировали под вспышками фотоаппаратов, перебивая друг друга, говорили что-то в подставленные микрофоны. Близнецы, не стесняясь обнимались перед камерами.
Билл простил Тома за все эти годы адской муки… потому что сам поступил бы так же… не опереди его брат………..