.:живи секундой,умри за момент,ни о чем не жалей:.
История моды как история Vogue
Только что на прилавках лучших книжных магазинов Нью-Йорка появился редкой красоты том, посвященный, лучшему, как считают его поклонники, модному журналу всех времен и народов — Vogue.
Норберто Ангелетти, Альберто Олива. « Vogue: иллюстрированная история самого известного в мире журнала мод » — Norberto Angeletti, Alberto Oliva. In Vogue: The Illustrated History of the World's Most Famous Fashion Magazine; Rizzoli Publishing
Книга Ангелетти и Олива — история журнала «Вог», серьезная история, несмотря на то, что тяжелый глянцевый том больше похож на украшение журнального столика. Правда, у нее есть, по крайней мере, один заметный недостаток: книга написана с позиций нынешнего руководства журнала, без критики и даже с помпой – например, время правления теперешнего редактора громко названо «эрой Анны Винтур» (Anna Wintour). Поэтому читать эту книгу лучше всего с помощью автора рецензии на нее, историка и редкого знатока модных журналов Бенджамина Шварца (Benjamin Schwarz). Подсмеиваясь над заявлением авторов, что до их книги «было опубликовано очень мало работ о Vogue’е», Шварц приводит список таких работ на полстраницы:
Полли Девлин написала блестящую историю фотографического искусства журнала Vogue. Есть книга об иллюстрациях Vogue’а и даже отдельная работа только о его обложках. Кэролайн Сибом написала одну из лучших биографий журнальных издателей под названием «Человек, который был Vogue’ом» — о Кондэ Нэсте, владельце журнала с 1909 по 1942 год. Именно Нэст сформулировал суть журнала — как «неоспоримого арбитра вкуса и как ту общую почву, на которой встречаются и создают свой стиль люди удачливые и блестящие». Обо всех главных фотографиях Vogue’а (включая Стэйкена, Пенна и Аведона) было написано, по крайней мере, по одной книге. Две книги были написаны о самом красочном художественном директоре журнала — Алексе Либермане. Грэйс Коддингтон (по прозвищу The Cod — «Треска»), бывшая модель, а потом художественный директор Vogue’а, в своих мемуарах вспоминает жизнь в журнале: «Ты или шикуешь на обеде на триста персон, или часами ползаешь по полу студии с десятком булавок во рту». И так далее, и так далее, и, наконец, обаятельная, но забытая книга «Всегда в Vogue’е» — автобиография Эдны Чейз, женщины из квакерской семьи, проработавшей главным редактором Vogue’а с 1895 по 1951 год.
Рецензент описывает и робко отмеченные в книге новации журнала. Vogue, например, первым начал помещать фотографии на развернутых страницах и помещать на обложках цветные фотографии; первым в Америке начал обрезать страницы с фотографиями в край, не оставляя полей. Но при этом (и это тоже не очень заметно в книге) журнал Vogue долго играл роль, на которую он сам себя назначил — до того времени, пока не началась его острая конкуренция с журналом Harper Bazaar, пошедшая на пользу обоим журналам — поскольку там все время менялись талантливые перебежчики. Что рецензент одобряет в новой книге — так это отсутствие внимания к словарному содержанию журнала. Он пишет:
Какая жалость, что в Америке мода никогда не породила своего Менкена, Фишер или Каэла — замечательных критиков-стилистов, каких породила литература, живопись, кино и публицистика. А ведь мода — несомненно форма искусства, которая отражает (а временами даже активизирует) перемены в культурной, экономической и социальной жизни общества. Единственными, кому действительно удалось сделать моду искусством, были фотографы. И настоящая история Vogue’а — это история взаимодействия одежды, женщины и камеры. Это история борьбы между искусством и коммерцией, между искусством и злободневностью.
Первый законодатель стиля Vogue’а — квакер Эдна Чейз — была практическим, а не концептуальным редактором, и ее знаменитое требование к фотографам остается главным требованием модного журнала: show the dress! — «покажите платье!» И как только ни менялись стили фотографического мастерства, чтобы удовлетворить и этому требованию модельера, и эстетическому требованию фотографа!
История этих перемен началась в 1913 году, когда владелец Vogue’а Нэст привлек к работе европейского фотографа барона Адольфа Мейера. И десять лет фотографии в журнале напоминали живопись импрессионистов (когда сама модель чуть туманилась), что было красиво, но не отвечало целям журнала. Все изменилось в 1923 году с приходом в Vogue фотографа Эдварда Стейкена, которому Нэст говорил: «На снимках Мейера каждая женщина выглядит, как модель. На ваших — в каждой модели видна женщина». В конце 1930-х — снова перемена: фотограф Фриссель, с помощью новой техники, создал ошеломившие всех поначалу снимки моделей в движении, с разлетающимися юбками, рукавами и волосами. Но любовью рецензента Бена Шварца стали три фотографа-реалиста 1940-50-х годов, стиль которых называли precisianism, т.е., точность, детальность — в переводе на русский — «формализм»:
Фотографии Ирвинга Пенна осени 1950 года стали классическими. Четкие, с яркими и резкими деталями костюмов, они тем не менее, соблюдали волшебный баланс между строгой простотой и явной романтической близостью с женщиной на снимке. Фотографии Пенна и двух других любимых мной фотографов — Ирвинга Роулингса и Нормана Паркинсона — были, помимо моды, восхитительными исследованиями интеллекта и юмора, скрытыми в самой природе женской красоты и элегантности. Не удивительно, что моделями и Пенна, и Паркинсона были их жены — Лиза Фонссаграйвс и Венда Роджерсон. И надо сказать, что оба фотографа прожили с ними до самой их смерти (Венды — в 1987-м году и Лизы — в 1992-м). До 1960-х годов главной моделью Vogue’а была женщина 30-35 лет, потому что считалось (по-моему, справедливо), что только к этому возрасту женщина может выработать в себе чувство стиля. И незабываемая прелесть фотографий этих лет зиждется столько же на природе женщины, сколько на мастерстве фотографов.
В 1960-х в мир моды нагрянула смелая сексуальность и агрессивная молодость, которую тогдашний редактор Vogue’а образно назвала «извержением юности». Сам журнал стал, по выражению Шварца, «чуть диковатым». А на мой непросвещенный взгляд, в знаменитом (и похоже, вечном) журнале Vogue наступил период, когда «высокая мода» предала элегантность — ради экстравагантности.
Norberto Angeletti, Alberto Oliva. In Vogue: The Illustrated History of the World's Most Famous Fashion Magazine; Rizzoli Publishing
История моды как история Vogue
Только что на прилавках лучших книжных магазинов Нью-Йорка появился редкой красоты том, посвященный, лучшему, как считают его поклонники, модному журналу всех времен и народов — Vogue.
Норберто Ангелетти, Альберто Олива. « Vogue: иллюстрированная история самого известного в мире журнала мод » — Norberto Angeletti, Alberto Oliva. In Vogue: The Illustrated History of the World's Most Famous Fashion Magazine; Rizzoli Publishing
Книга Ангелетти и Олива — история журнала «Вог», серьезная история, несмотря на то, что тяжелый глянцевый том больше похож на украшение журнального столика. Правда, у нее есть, по крайней мере, один заметный недостаток: книга написана с позиций нынешнего руководства журнала, без критики и даже с помпой – например, время правления теперешнего редактора громко названо «эрой Анны Винтур» (Anna Wintour). Поэтому читать эту книгу лучше всего с помощью автора рецензии на нее, историка и редкого знатока модных журналов Бенджамина Шварца (Benjamin Schwarz). Подсмеиваясь над заявлением авторов, что до их книги «было опубликовано очень мало работ о Vogue’е», Шварц приводит список таких работ на полстраницы:
Полли Девлин написала блестящую историю фотографического искусства журнала Vogue. Есть книга об иллюстрациях Vogue’а и даже отдельная работа только о его обложках. Кэролайн Сибом написала одну из лучших биографий журнальных издателей под названием «Человек, который был Vogue’ом» — о Кондэ Нэсте, владельце журнала с 1909 по 1942 год. Именно Нэст сформулировал суть журнала — как «неоспоримого арбитра вкуса и как ту общую почву, на которой встречаются и создают свой стиль люди удачливые и блестящие». Обо всех главных фотографиях Vogue’а (включая Стэйкена, Пенна и Аведона) было написано, по крайней мере, по одной книге. Две книги были написаны о самом красочном художественном директоре журнала — Алексе Либермане. Грэйс Коддингтон (по прозвищу The Cod — «Треска»), бывшая модель, а потом художественный директор Vogue’а, в своих мемуарах вспоминает жизнь в журнале: «Ты или шикуешь на обеде на триста персон, или часами ползаешь по полу студии с десятком булавок во рту». И так далее, и так далее, и, наконец, обаятельная, но забытая книга «Всегда в Vogue’е» — автобиография Эдны Чейз, женщины из квакерской семьи, проработавшей главным редактором Vogue’а с 1895 по 1951 год.
Рецензент описывает и робко отмеченные в книге новации журнала. Vogue, например, первым начал помещать фотографии на развернутых страницах и помещать на обложках цветные фотографии; первым в Америке начал обрезать страницы с фотографиями в край, не оставляя полей. Но при этом (и это тоже не очень заметно в книге) журнал Vogue долго играл роль, на которую он сам себя назначил — до того времени, пока не началась его острая конкуренция с журналом Harper Bazaar, пошедшая на пользу обоим журналам — поскольку там все время менялись талантливые перебежчики. Что рецензент одобряет в новой книге — так это отсутствие внимания к словарному содержанию журнала. Он пишет:
Какая жалость, что в Америке мода никогда не породила своего Менкена, Фишер или Каэла — замечательных критиков-стилистов, каких породила литература, живопись, кино и публицистика. А ведь мода — несомненно форма искусства, которая отражает (а временами даже активизирует) перемены в культурной, экономической и социальной жизни общества. Единственными, кому действительно удалось сделать моду искусством, были фотографы. И настоящая история Vogue’а — это история взаимодействия одежды, женщины и камеры. Это история борьбы между искусством и коммерцией, между искусством и злободневностью.
Первый законодатель стиля Vogue’а — квакер Эдна Чейз — была практическим, а не концептуальным редактором, и ее знаменитое требование к фотографам остается главным требованием модного журнала: show the dress! — «покажите платье!» И как только ни менялись стили фотографического мастерства, чтобы удовлетворить и этому требованию модельера, и эстетическому требованию фотографа!
История этих перемен началась в 1913 году, когда владелец Vogue’а Нэст привлек к работе европейского фотографа барона Адольфа Мейера. И десять лет фотографии в журнале напоминали живопись импрессионистов (когда сама модель чуть туманилась), что было красиво, но не отвечало целям журнала. Все изменилось в 1923 году с приходом в Vogue фотографа Эдварда Стейкена, которому Нэст говорил: «На снимках Мейера каждая женщина выглядит, как модель. На ваших — в каждой модели видна женщина». В конце 1930-х — снова перемена: фотограф Фриссель, с помощью новой техники, создал ошеломившие всех поначалу снимки моделей в движении, с разлетающимися юбками, рукавами и волосами. Но любовью рецензента Бена Шварца стали три фотографа-реалиста 1940-50-х годов, стиль которых называли precisianism, т.е., точность, детальность — в переводе на русский — «формализм»:
Фотографии Ирвинга Пенна осени 1950 года стали классическими. Четкие, с яркими и резкими деталями костюмов, они тем не менее, соблюдали волшебный баланс между строгой простотой и явной романтической близостью с женщиной на снимке. Фотографии Пенна и двух других любимых мной фотографов — Ирвинга Роулингса и Нормана Паркинсона — были, помимо моды, восхитительными исследованиями интеллекта и юмора, скрытыми в самой природе женской красоты и элегантности. Не удивительно, что моделями и Пенна, и Паркинсона были их жены — Лиза Фонссаграйвс и Венда Роджерсон. И надо сказать, что оба фотографа прожили с ними до самой их смерти (Венды — в 1987-м году и Лизы — в 1992-м). До 1960-х годов главной моделью Vogue’а была женщина 30-35 лет, потому что считалось (по-моему, справедливо), что только к этому возрасту женщина может выработать в себе чувство стиля. И незабываемая прелесть фотографий этих лет зиждется столько же на природе женщины, сколько на мастерстве фотографов.
В 1960-х в мир моды нагрянула смелая сексуальность и агрессивная молодость, которую тогдашний редактор Vogue’а образно назвала «извержением юности». Сам журнал стал, по выражению Шварца, «чуть диковатым». А на мой непросвещенный взгляд, в знаменитом (и похоже, вечном) журнале Vogue наступил период, когда «высокая мода» предала элегантность — ради экстравагантности.
Norberto Angeletti, Alberto Oliva. In Vogue: The Illustrated History of the World's Most Famous Fashion Magazine; Rizzoli Publishing